*очень любит свои фаноны и Фукузаву-доно*
анкетка по отпОТП
Фукумори~
Когда зашипперили?
картинка
Почему зашипперили?
"я не собирался, а потом они встретились"(с)
нельзя так просто взять и не зашипперить двух людей, когда они приставляют друг другу к горлу острые предметы хД и вообще лавхейты я люблю как ничто больше)
а еще следом случилась арка Каннибализма, и все, я пропал.
Что нравится и что не нравится в пейринге (или в процессе увлечения им)?
нравится, что в дежурке можно пообсуждать олд!соукоку как будто бы это канон)
не нравится, что годных фиков мало. то есть, хороших мало, а таких, чтобы я бегал и орал "как же это бесподобно, дайте мне еще" нет.
Шипперите ли еще кого-нибудь с кем-то из этих персонажей?
эээ...
...вот некоторое время назад я бы ответил нет, но тут в дежурке объявился анон, приносящий фукурампо, да я случайно нашел парочку артов... так что теперь ответ не столь однозначен хД
нет, на самом деле, я с удовольствием читаю и Фукузава/Рампо, и Фукузава/Дазай, и вообще, а вот левые пейринги с Мори не очень-то люблю (он слишком
Какая песня у вас ассоциируется с этим пейрингом?
я шиппер, я любую песню проассоциирую с моим отп хД
в некотором роде Fall Out Boy - Irresistible или, допустим, Walk The Moon - Anna Sun
Любимый арт (арты)
я не смог выбрать, поэтому вот шесть артов
некоторые из фанонов выползли в однострочники, мне почти жальРазминка: пара строк фанона на:
1. соулмейт!ау
а)
Длинные рукава Элизы не то чтобы действительно скрывают я приостановил деятельность телохранителя, но это такая общая фраза — мало ли наемников встречается на пути босса мафии, мало ли из них берутся за миссии по охране, мало ли из них умирают на этих миссиях — кто угодно мог бы ее произнести; Мори никогда не отвечает на вопросы — даже тем людям, которым позволено их задавать, — улыбается и тщательнее прячет ее продолжение — слишком очевидное и нелюбимое им — под белыми перчатками.
б)
Война забирает у людей многое — жизни, дома, порой даже выгрызает кусочки душ, не сдерживая свой бесконечный голод — у появившегося на его пороге наемника на правом запястье белое пятно — как шрам — Мори понимающе усмехается и прячет такое же под тканью халата.
Иногда — в одном случае из тысячи — неровности и шероховатости оставшейся части души идеально совпадают с чьими-то другими; телохранитель порой, кажется, готов его убить, и никогда не одобряет его планы полностью, но продолжает приходить в его клинику и вытаскивать из неприятностей — когда Мори просыпается утром и видит на руке вместо привычной белизны выписанное черными резкими штрихами Фукузава Юкичи, он даже не удивляется.
2. постканон
роад-стори, америка (620 слов)В Техасе Мори покупает себе совершенно дурацкую — по мнению Фукузавы — шляпу — на настоящего ковбоя он похож в ней еще меньше, чем рисунок Элизы, но девочки-студентки на улицах оборачиваются и глупо хихикают — когда они так шептались глядя на самого Фукузаву, Мори утащил его с того места, возмущенно шипя что-то вроде «да они вам во внучки годятся». Для внучек сам Мори еще слишком молод, но Фукузава все равно уводит его оттуда, возможно, сжимая ладонь на его запястье сильнее, чем требовалось, — но когда они доходят до отеля, Мори выглядит поразительно довольным.
В Оклахоме они приобретают небольшой грузовичок, а Фукузава выторговывает себе право на занятия в автошколе — потому что он совершенно точно не хочет знать, откуда у Мори права. Пока он учится водить, кабина и кузов начинают приобретать жилой вид — в бардачке обосновываются леденцы и цветные карандаши, по полу оказываются разбросаны подушки и медицинские журналы, к зеркалу Мори цепляет брелок — то, что тот в виде очаровательного рыжего кота, заставляет Фукузаву простить ему все остальное.
В Канзасе они встречают торнадо — точнее, наблюдают за ним издалека, и Фукузаве требуется вся его выдержка, чтобы не поддаться на уговоры подъехать ближе — Мори хорошо умеет делать жалобное лицо и получать то, что он хочет. Иногда Фукузава действительно думает, что он единственный человек в мире, чье «нет» Мори готов стерпеть, пусть даже будет обижаться еще дня два.
В качестве извинений он покупает им — и Мори, и Элизе — мороженное на следующей остановке. Клубничное оказывается слишком сладким, фисташковое почему-то имеет отчетливый мятный привкус — и весь следующий день Фукузава старательно делает вид, что не помнит, откуда он об этом узнал.
В Миссури они пишут письмо в Йокогаму — по хорошему надо бы написать два отдельных письма, но на это у них терпения не хватает: заглядывают друг другу через плечо, отбирают ручку, комментируют записи другого — письмо выходит на двадцать семь страниц не считая поскриптума и иллюстраций Элизы, и, в конце концов, как говорит Мори, даже если мафия и агентство успели разругаться с того момента, как их главы сменились, им надо будет снова заключить перемирие — хотя бы пока они это все не прочитают.
В Кентукки их находит ответное письмо — правда, оно больше напоминает посылку, и работница почты косится на них с подозрением — Рампо жалуется на скуку и интересуется, не случаются ли в Америке преступления позабавней, оба черных дуэта пишут вперемешку, заканчивая за друг друга слова и предложения, так что почти невозможно понять, кто конкретно это написал, строчки Куникиды ровные и уверенные, аккуратные иероглифы Кёки переплетаются с изящным почерком Коё, Ёсано один раз оговаривается и называет Мори «адмиралом вселенной» (а может, делает это нарочно) — в общем, если судить по этому, у их организаций все прекрасно.
В Индиане (а еще точне в Саут-Бенд) они случайно — по крайней мере, так утверждает Мори, — устраивают переворот в контролирующей город группировке и оттого уезжают оттуда ночью, второпях; это дает им тему для взаимных подколов на целую неделю, от «сколько волка не корми…» до «similis simili gaudet», но Фукузава, как бы его не забавляло происходящее, обещает себе, что больше подобного не допустит.
Разумеется, обещание он нарушает, но, впрочем, ничуть не жалеет об этом: Мори, пусть даже только притворяющийся, что чувствует себя виноватым, замечательно умеет извиняться.
— Куда мы поедем дальше? — спрашивает его Мори в Огайо, лениво растекшись по сиденью справа и сооружая имровизированный веер из подвернувшейся под руку рекламной листовки, Элиза спит сзади, устроив голову на свернутом хаори; Фукузава поднимает глаза от карты и совершенно не уверен, как сказать, что ему действительно все равно — любое место хорошо, если им позволено его разделить.
— Не знаю, — это не совсем верный ответ, и он тут же исправляется: — Куда захочешь. Можем направится в Нью-Йорк, нанести ответный визит Фицджеральду.
Мори смотрит на него пару секунд, чуток растерянно, а потом, видно представив выражение лица этого шумного американца, когда они заявятся к нему в гости одновременно, — запрокидывает голову и тихо смеется.
3. смерть одного из персонажей
Мори говорит «все в порядке» — и Коё бросает в дрожь, потому что взгляд у босса — темный и вязкий, как болото, потому что это «в порядке» может обмануть только слепого и глухого — не был ли тот человек якорем, удерживающим безумие Мори в рамках, не было ли его существование единственной причиной, почему мир еще не был разрушен до дна? Коё не знает, не хочет знать, какую цену теперь заплатит вселенная за одну смерть, окажется ли она разбита, расколота — господи, спаси и сохрани! — но боги молчат, Коё, придавленная к земле невероятной силой, не способна шелохнуться; Мори добавляет «но кажется, у меня теперь есть мотив искать Книгу самому», Мори спрашивает «ты же мне поможешь?»,
и Коё становится страшно.
4. реверс!ау
прошлое, не то чтобы действительно реверс,
Худой старик с безумным блеском в глазах хищно загребает пальцами воздух. Фукузаве он не нравится: бездарный руководитель, на которого даже собственные подчиненные смотрят с едва сдерживаемым презрением.
Нацуме-сенсей прав — нельзя оставлять такую силу в руках подобного человека.
— Вы босс Портовой мафии? — уточняет он на всякий случай — скорее вежливость, нежели необходимость, будто не было досье и десятка фотографий в нем. — Я пришел сразиться с вами за этот титул.
Судя по звукам в наушнике, Мори крепко прикладывается ладонью ко лбу.
Фукузава его игнорирует.
В клинике тепло, но сквозняк из приоткрытого окна треплет волосы — победа горчит на языке, словно просроченный крем на забытом кусочке торта.
— Нет, ну серьезно? — Мори смеется, откидываясь на спинку стула, неловко взмахивает руками в приступе необычайного веселья. — Просто пойти и вызвать его на дуэль? Фукузава-доно, вы нечто, я же пошутил, когда предлагал это!
Фукузава слегка морщится — простреленное плечо побаливает. Мягкой расслабленности подпольного врача он не верит ни на секунду, но все равно поворачивается спиной, позволяя обработать рану. В конце концов они знают друг друга четыре года, за это время многое можно запомнить.
Мори шутит очень редко, а планы его всегда срабатывают.
Не то чтобы он теперь нуждался в его услугах — у него теперь есть собственный штат врачей: в мафии действуют волчьи законы, а перегрызть горло вожаку — самый простой путь наверх, но пусть этот жест доверия окажется последней данью их странному союзу: больше Фукузава сюда не вернется — а Мори слишком ценит свою свободу, чтобы работать на мафию, даже если возглавлять ее будет его старый враг.
Жаль, что их сосуществование заканчивается, хорошо, что оно заканчивается так: легкие прикосновения перчаток и уютная, никем не нарушаемая тишина.
Фукузава не любит много говорить, да и обсуждать им по сути нечего: Мори провожает его нечитаемым взглядом, когда он поправляет кимоно и берет с кушетки хаори. Фукузаве немного хочется задержаться — но у него нет ни повода, ни оправданий для этого, и возле входа его уже ждут — подчиненные с холодными глазами и стилетами, спрятанными в рукавах — его новая жизнь, полная крови и убийств — быть может, единственная жизнь, которую он заслуживает.
— Что ты теперь будешь делать? — оборачивается он на пороге, и оба понимают, что имеется в виду: информатор, не работающий на организацию, — потенциальная угроза, а Фукузава вроде как пообещал позаботиться об этом сборище Каинов и Иуд.
Его личный Иуда улыбается — тонко и неприятно.
— Может быть, — говорит Мори, — открою детективное агентство. Чтобы вам не пришлось скучать.